Санкт-Петербург. Метро. Взрыв. Почему и для чего?

Теракт в Санкт-Петербурге вызвал массу обсуждений, версий, вопросов… Кто? Почему? Как предотвратить? На них в прямом эфире генеральному директору "Правды.Ру" Инне Новиковой ответили настоятель Богоявленского кафедрального собора отец Александр Агейкин и полковник запаса армейского спецназа, руководитель программы "Лагерь навыка для детей и подростков" Александр Мусиенко.

— Отец Александр, что это — религиозный фанатизм, нелюбовь к себе, желание сделать революцию? Террорист ради веры это сделал или это что-то другое, как вы считаете?

Отец Александр: Мы можем говорить что угодно, но правды не узнаем, потому что она ушла с этим человеком. Для нас это трагедия в первую очередь, во всех планах. Погибли люди, пострадали люди. За них нужно молиться, чтобы Господь дал упокоение тем, кто погиб, дал силы преодолеть то, что случилось с теми, кто потерял своих близких, дал возможность восстановить здоровье тем, кто пострадал в этой трагедии.

А всем нам надо задуматься о том, что вокруг нас происходит, не быть равнодушными. Потому что многие трагедии происходят от нашего равнодушия, от того, что мы живем какой-то замкнутой жизнью. Мы сегодня часто даже не знаем своих соседей, не знаем нужд близких людей, нам совершенно некогда об этом задуматься.

И многие трагедии происходят именно потому, что человек хочет своей смертью показать, что он есть. Или он хочет показать людям красивую смерть, или отомстить тем, кто проявлял к нему невнимание. То есть за многими проблемами мы должны увидеть себя, переосмыслить свою жизнь. Это страшная беда. И особенно беда — когда за такими протестами стоят молодые люди. Но этого конкретного человека кто-то направил, кто-то его подготовил к этому.

— То есть он уже во что-то уверовал? С ним хорошо работали вербовщики?

— Да, вербовщики, которые часто используют такие суицидальные мотивы или проблемы социального характера: мол, ты здесь никому не нужен, и в твоей жизни не будет ничего яркого и хорошего, а твоя смерть будет яркой и на виду, и Бог тебя примет, потому что ты умер за правду, за Бога, которого попрали. Это обман, лукавство! А те, кто направляет эту молодежь умирать, сами, как правило, живут долго.

Александр Мусиенко: И богато.

— Александр, вам довелось быть в Чечне и Таджикистане, вы говорили с пленными боевиками и религиозными фанатами. Что они вам говорили о вере в Аллаха, своих мотивах?

— Ярого фанатизма ("Аллах Акбар") я не видел. Никто каких-то фанатических лозунгов не выкрикивал. Естественно, эти люди уже были под определенным психологическим давлением, подавленные. Вербовщики просто воспользовались их слабостями и так далее. Они как-то крутились, лебезили, но все равно рано или поздно сознавались и выдавали информацию, которой владели. При этом они всячески пытались себя обелить.

Смертник — это последнее звено цепи, основа пирамиды, которая идет далеко вверх. За всем этим стоят деньги. Там крутятся огромные деньги, потому что все теракты оплачиваются. Это не по убеждению делают. Потому что за каждый взрыв, за каждую унесенную жизнь существует определенная такса. Это прослеживается практически во всех локальных вооруженных конфликтах с участием исламистских организаций.

Поэтому в действительности какой-то идеи, чисто религиозного фанатизма, по крайней мере у руководителей и спонсоров, точно нет. Там — деньги, политика, геополитика. Естественно, кто сверху находится — геополитика, пониже — политика, далее идет какое-то местничество, то есть те, кто в случае какого-то успеха рассчитывает на какие-то должности, преференции. Все это вот так и строится.

О. А.: И в центре — борьба за власть и распределение денежных потоков.

А. М.: Да-да.

— Отец Александр, использование религиозных мотивов и фанатиков-исполнителей происходит только в исламе или в других религиях тоже бывает?

О. А.: Нет, если религиозные учения искажаются, то такие радикалы могут появиться в любом религиозном течении. Среди сектантов, мы знаем десятки, а то и сотни подобных случаев. Например, в американских и европейских сектах часто совершались массовые самоубийства. А организаторы сект, конечно, оставались жить. То есть это манипуляция людьми.

Это крайнее направление того же христианства. Лидеры сект объявляют себя мессиями или сегодня, наоборот, говорят, что нет сект, у каждого человека есть право исповедовать Христа по-своему. Формально они — христиане (по крайней мере так себя называют), но это некое заблуждение в христианстве.

Исламский экстремизм - это заблуждение в крайних течениях ислама, которые духовные лидеры ислама тоже называют сектами, отошедшими от настоящего ислама. Крайние течения, также очень агрессивные секты в иудаизме существуют с глубокой древности. Языческие религии — тоже некие крайности.

Я не знаю, есть ли такие крайние проявления в буддизме, но там смысл другой. Это скорее не религия, а больше философия. Поэтому везде существует опасность экстремизма. Когда человек заблуждается, он может впасть в крайность. Тем более, если его к этому активно подталкивают.

— Как узнать, что человек заблуждается? Как отличить обман от истины?

— Для нас — православных — главным критерием является Богослужение и Священное писание. Если от этого община уходит и у нее появляется какой-то лидер помимо Христа, Священное писание и Священное предание подменяются чем-то другим, то мы говорим, что это опасно, это может перерасти в секту и еще большую крайность.

Истина в Христе, она сохраняется в предании Церкви, Священном писании, проявляется в богослужебной жизни общины. А когда община вырывается из контекста общей Церкви и получает какого-то своего живого лидера или ушедшего, но оставившего свое толкование Священного писания, то это уже тревожный сигнал. Потому что это уже не от Бога, а от человека. Христианство идет от Бога. А секты — это уже от человека, опять же цель у всех сект — иметь власть.

— Ради чего?

А. М.: Я всегда советую думать: кому это надо и для чего?

— Кому это выгодно?

— Да, ответив на эти вопросы, сразу же в любой проблемной ситуации все становится ясно. Это четко относится ко всем политически обострениям и социальным протестам, также и к терроризму, который часто с ними связан.

Некоторые боевики, террористы действительно убеждены, что борются за веру с врагами. Они считают, что мы не достойны Бога-Аллаха, мы попрали веру, значит, нам смерть. Они нас сами судят. А кто они такие, чтобы судить человека? Бог — судья. Аллах, если по Корану, создал человека, только он дает ему жизнь и вправе ее отнять. Человек не вправе этого делать.

Согласно Корану, только святой человек имеет право объявить газават — священную войну. Являются ли другие наместниками Аллаха или пророками? Конечно, нет. Они не имеют права судить и убивать. Убийство — тягчайший грех во всех религиях. Соответственно, тут получается уже дисбаланс и нестыковки, отход от фундаментального ислама или другой религии. Уже люди искажают истину ради своих интересов.

О. А.: Люди теряют время в поисках истины. А в этом мире истины нет и никогда не будет, потому что истина в Боге, а Бог уже давно изгнан из этого мира. В христианстве это все очень четко прописано. Но мало молодых людей читают Евангелие. Христос говорит Пилату: я есть истина. Пилат отмахивается от него: что такое истина, всем понятно, что ее здесь нет. Она — в Боге.

Если человек с юности понимает, что истина — это Христос и к нему направляет свой путь, то для него все будет гораздо проще и понятнее. Но об этом не принято говорить ни в семьях, ни в школе. Соответственно, этот вакуум используют такие псевдодуховные лидеры, которые на эту приманку ловят молодежь.

А молодежь горячая, она очень хочет приключений, любит партизанить, идти на баррикады. Она хочет азарта, бороться за истину. Нельзя это пускать на самотек, нужно просвещать людей, объяснять правильный путь. Особенно молодежь надо направлять на действительно хорошие дела.

Беседовала Инна Новикова

К публикации подготовил Юрий Кондратьев