Ядерный гамбит Нурсултана Назарбаева

В Москве состоялась презентация книги "Созидатель. Нурсултан Назарбаев: взгляд из России". Книга приурочена к 75-летнему юбилею президента Казахстана Нурсултана Назарбаева, который будет отмечаться 6 июля. Среди авторов книги постоянный автор Pravda.Ru, писатель Владимир Губарев. Им написана глава о том, как Казахстан стал "эпицентром мира".

Читайте также: Чаепития в Академии: Истина прекрасна и в лохмотьях!

Книга появилась на свет по инициативе Союза журналистов России. Председатель СЖ РФ Всеволод Богданов, представляя книгу, сказал предельно ясно: "Среди руководителей государств, образовавшихся после распада Советского Союза, руководитель Казахстана играет особую роль. Сквозь бури и штормы, которые обрушились на новые государства, он провел Республику Казахстан уверенно и надежно. Его политическая мудрость позволяет уверенно смотреть в будущее, и именно поэтому лучшие журналисты России, ее "золотые перья", не могли не рассказать о том, как Нурсултан Назарбаев помог "кораблю Казахстана" обойти рифы и мели… И еще: книга — яркое свидетельство того, насколько близки народы России и Казахстана".

Среди авторов книги постоянный автор Правды. Ру, научный журналист и писатель Владимир Губарев. Им написана глава о том, как Казахстан стал "Эпицентром мира" (по выражению самого Н. Назарбаева). Опыт Казахстана особенно поучителен и важен в канун печальной даты в истории человечества — атомной бомбардировки японских городов Хиросимы и Нагасаки, которая случилась 70 лет назад в августе 1945 года.

Я не могу не поражаться его смелостью, удивляться мудростью и восхищаться решительностью. И тому есть главная причина: он единственный среди руководителей больших государств сделал то, к чему призывали все и что не делали никогда.

Сталин и Черчилль, Хрущев и Кеннеди, Брежнев и Никсон, Горбачев и Рейган, Ельцин и Клинтон, а также многие другие президенты и вожди много говорили о ядерном разоружении, об уничтожении самого страшного оружия, созданного людьми, но ни один из них в реальности ничего не сделал. И год от года горы атомных боеголовок и ракет становились все выше, и, образно говоря, достигли Гималаев.

Он говорил мало, а сделал больше всех.

То решение, которое принял только что избранный Президентом Казахстана Нурсултан Назарбаев, безусловно, навсегда вошло в историю нашей цивилизации. Далось оно нелегко, и размышление о будущем велись не только с окружающими, но прежде всего с самим собой. Надо было сломать традиционные преграды, преодолеть барьеры, которые были столь высоки, что казались неприступными.

Дело в том, что ХХ век называли "атомным", и это было справедливо. Но несправедливым было то, что небольшая группа людей считала, что именно они вправе определять судьбы мира. Назарбаев бросил вызов им, и в этой нелегкой борьбе ему все-таки удалось найти "ахиллесову пяту", о которой специалисты догадывались, но определить ее сами не могли. Назарбаев помог им "прозреть", хотя поначалу не все верно это восприняли.

Партия с представителями атомного ведомства была необычной сложной, развивалась она непредсказуемо, требовала от Назарбаева выдержки, спокойствия, мудрости и подчас даже лукавства. Но ее предстояло выиграть, хотя противник располагал множеством довольно убедительных фактов и предложений.

Однако именно Назарбаеву суждено было поставить финальную точку и объявить противнику "мат". Но сначала пришлось несколько раз объявлять "шах", чтобы вынудить могущественного короля забиться в угол.

Кстати, Нурсултан Абишевич неплохо играет в шахматы, и делает это с удовольствием, когда выпадает свободное время.

Мне довелось познакомиться с уникальными материалами в Федеральных ядерных центрах России, которые имеют прямое отношение к событиям в Казахстане. Эти мемуары и воспоминания принадлежат людям, чьи имена не известны широкой публике, так как всегда были скрыты завесой секретности. В том числе и для руководителей Казахстана. Лишь иногда они "выплывали на поверхность", что-то пытались объяснить руководству, а потом вновь исчезали бесследно в недрах атомного ведомства. Не имея достаточно информации, как было в этом разобраться!?

Но Нурсултан Назарбаев внимал в каждую деталь, отбрасывал излишние эмоции, пытался найти то самое "рациональное зерно", которое и позволяет принять верное решение. Однако дискуссия с атомщиками была непростой.

Мы с Назарбаевым принадлежим к одному поколению. Разница в возрасте невелика, а потому у нас есть право одинаково воспринимать происходящее. Так случается сегодня, так было и в прошлом. Тем более что судьба сводила нас в разное время, но в одних и тех же местах.

Время освоения целинных и залежных земель. Сразу после поступления в вуз, нас, новоявленных студентов, отправили на Алтай, там, где проходила граница с Казахстаном. Впрочем, она была столь условной, что, вспахивая целинную степь, мы не замечали, как пересекали ее.

Однако запомнилось иное. Огненные столбы, выраставшие где-то в глубинах земли, тянулись ввысь и уходили в ночное небо. Наверное, до самых звезд. Так, по крайней мере, чудилось мне.

Я целил нос трактора в центр этих столбов. Впрочем, это не имело особого значения, так как огненные столбы занимали всю северную половину неба, и именно туда мне следовало вести трактор.

Два километра туда, два назад. Такое было целинное поле, которая надо было вспахать.

А может быть, три?

Ну кто считал километры в том памятном 55-м году, когда я впервые приехал на целину?!

Когда зарево оставалось за спиной, сразу после разворота, то глаза "выключались". Добрых полчаса требовалось, чтобы они освоились с новым светом — теперь уже фон впереди был темный, а потому держать борозду прямой было нелегко. Но рука не дергалась, была спокойной, и трактор шел прямо, укладывая борозду к борозде ровнехонько, словно складки на юбки любимой девушки, которая осталась в Москве. Скучает ли? Надо верить, что соскучилась, иначе совсем будет тошно.

Уже три дня не привозили воду. Пили из радиатора. Вокруг было несколько озер, но пользовать ту воду нельзя — горькая, сразу схватывало горло. Заливали ее в радиатор, выкипала она там, ну и можно было сделать пару глотков. Больше уже не хотелось, потому что на губах и на нёбе рассыпалась соль. Она жгла нестерпимо, губы ведь растрескались от жары и пыли.

Все-таки ночью получше. В сентябре здесь уже холодно, но нет того пекла, что днем. Хотя бы отдышаться можно. Да и пыли поменьше, будто она на ночь засыпает. Не то, что мы, которые днем и ночью утюжат степь, вздыбливая землю, что покоилось много веков, а точнее — всегда. Вот потому и называется она "целиной".

Я тогда и не догадывался, что совсем неподалеку от нас разворачивались события, которые тоже можно было назвать "целиной". Правда, смысл ее был совсем иной: речь шла о создании самого ужасного в истории человечества оружия — термоядерного. Это была "целина" не только в физике и науке, но и в самом существовании нашей цивилизации. Впрочем, тогда до конца этого не понимали не только мы, студенты, но и умудренные жизненным опытом люди.

О том времени оставил свои воспоминания Андрей Дмитриевич Сахаров. Пожалуй, единственный, кто посмел это сделать. Единственный, кто имел право на осмысление тех событий. И все потому, что именно ему принадлежит первая роль в тех испытаниях "Супера", что проходили осенью 1955 года на Семипалатинском полигоне.

Над ним я и видел "полярное сияние", которая так удивило меня, когда я нацеливал нос своего трактора на полыхающие за горизонтом огненные столбы от ядерных взрывов.

А у Сахарова возникли новые проблемы. Один из испытателей предположил, что тепловое излучение от мощного взрыва может настолько сильно разогреть обшивку самолета, что она расплавится. Это, невзирая на то, что самолет был уже выкрашен в белый цвет (краска "отразит" световое излучение), и даже звезды закрашены — вдруг вместо них образуются дыры?!

В общем, в канун испытаний пришлось выбирать новый грузовой парашют, чтобы изделие опускалось помедленней: тогда самолет уйдет на достаточно большое расстояние от точки взрыва.

Сахаров сам рассчитал число калорий на каждый квадратный сантиметр поверхности и общий нагрев поверхности самолета. А потом предложил начальству свою кандидатуру для полета в этом самолете. В качестве пассажира, конечно, мол, у экипажа уверенности будет больше. Естественно, ему было тотчас отказано: во-первых, экипаж летает в кислородных приборах, и, во-вторых, на боевых машинах мест для пассажиров не предусмотрено. Ну, а что касается уверенности экипажа, то тут никаких сомнений нет: летчики проверены, очень опытные.

Впрочем, это им пришлось доказать еще раз в день испытаний. Самолет уже поднялся в воздух с водородной бомбой. Все службы полигона заняли свои рабочие места, на командный пункт приехали руководители испытаний. И вдруг резко испортилась погода: небо затянуло облаками. В таких условиях все оптические измерения провести стало невозможным.

А.Д. Сахарова и Я. Б. Зельдовича вызвали на командный пункт. Там И. В. Курчатов напрямую спросил обоих: можно ли совершить аварийную посадку самолета, не сработает ли "изделие"? Рядом с аэродромом город Семипалатинск…

Ученые написали короткое заключение: "взрыва не произойдет".

Курчатов приказал самолету садиться…

Ну, а 22 ноября 1955 года испытания нового оружия все-таки состоялись.

Позже Сахаров признается, что плохо помнит те взрывы, которые произошли ранее, мол, они уже стали "обычными". То были испытания атомных зарядов, и особого впечатления уже на "бомбоделов" не производили.

Совсем иное дело — "слойка"!

Сахаров вспоминал:

"За час до момента взрыва я увидел самолет-носитель; он низко пролетал над городком, делая разворот. Самолет, видимо, только что взлетел и еще не успел набрать высоту. Ослепительно белая машина со скошенными назад крыльями и далеко вынесенным вперед хищным узким фюзеляжем, вся — движение и готовность к удару, производила зловещее впечатление. Невольно вспомнилось, что у многих народов белый цвет символизирует смерть…"

На командном пункте Сахарову еще "не положено" было находиться, там были только "высшие" руководители испытаний, в том числе маршал Неделин, заведующий оборонным отделом ЦК партии Сербин, министры и, конечно же, Курчатов и Харитон.

При следующем термоядерном взрыве Сахаров уже будет среди них… А пока ему "посчастливилось" (по его собственному выражению) увидеть происходящее воочию:

"Я встал спиной к точке взрыва и резко повернулся, когда здания и горизонт осветились отблеском вспышки. Я увидел быстро расширяющийся над горизонтом ослепительно бело-желтый круг, в какие-то доли секунды он стал оранжевым, потом ярко-красным; коснувшись линии горизонта, круг сплющился снизу. Затем все заволокли поднявшиеся клубы пыли, из которых стало подниматься огромное клубящееся серо-белое облако, с багровыми огненными проблесками по всей его поверхности. Между облаком и клубящейся пылью стала образовываться ножка атомно-термоядерного гриба… Вся эта феерия развертывалась в полной тишине. Прошло несколько минут. Вдруг вдали на простирающемся перед нами до горизонта поле показался след ударной волны. Волна шла на нас, быстро приближаясь, пригибая к земле ковыльные стебли…"

Ударная волна бросила людей на землю, но они отделалась лишь легкими ушибами и синяками.

В штабе обрушилась штукатурка. А. П. Завенягин, министр, стал обладателем огромной шишки на своей лысине. Он демонстрировал ее довольно долго, она пропала лишь в Москве.

В поселке были выбиты все стекла.

В одной из траншей погиб молодой солдат.

За пределами полигона взрыв наделал немало бед.

Один из подвалов, куда приказали спрятаться жителям поселка, потолок обрушился — погибла девочка двух лет.

В сельской больнице рухнул потолок, пострадало шесть человек.

В Семипалатинске, который находился в 170 километрах, во многих домах были выбиты стекла. На мясокомбинате осколки стекла попали в мясной фарш.

В Усть-Каменогорске — за сотни километров от взрыва — сажа из печей вылетала не в трубы, а внутрь домов, ввергая в ужас всех жителей: уж не конец ли света наступил?!

А из Сталинабада в ТАСС пришла телеграмма. Она была немедленно передана в Совет Министров СССР. Потом она была засекречена и хранилась в архиве "Атомного проекта СССР" наравне с техническими описаниями первых атомных и водородных бомб, то есть под грифом "Сов. Секретно. Особая папка"

В телеграмме говорилось:

"Четвертые сутки над Таджикистаном наблюдаются необычные зори. Особенно продолжительна была вечерняя заря 15 августа, длившаяся около двух часов. Заря имеет вид и цвет зарева большого пожара. Луна, звезды, облака приобрели зеленоватый оттенок. Старейшие жители Таджикистана не помнят таких явлений.

Начальник Сталинабадского бюро погоды тов. Деминев сообщил корреспонденты ТАСС:

"Подобные зори наблюдались в экваториальной зоне, затем в более высоких широтах земного шара после извержения вулкана Каратау в Зондском проливе, между островами Суматра и Ява, в 1883 году. Вулканический пепел и водяной пар, выброшенные вулканом, поднялись тогда на высоту до тридцати двух километров. По определению Сталинабадского бюро погоды, дымчатые облака, образовавшие тонкую пелену над большей частью Таджикистана, и аномальные зори, перемещающиеся с востока на запад на высоте 20-22 километров над поверхностью земли, являются результатом происшедшего недавно в Японии извержения вулкана на острове Кюсю.

Продолжается дальнейшее изучение этого очень редкого явления природы".

А по всему Восточному Казахстану и Алтаю прокатились "полярные сияния". Это было свечение атмосферы, которое теперь регистрировали многочисленные станции, разбросанные вокруг ядерного полигона.

Это было необычное, но очень красиво зрелище.

Те, кому случалось видеть его, уже никогда не могли забыть его.

Так и случилось со всеми нами, кто приехал осваивать далекие целинные земли одними из первых.

Необычные зори видел и тот человек, которому в будущем предстояло "погасить" их навсегда. А еще он и его земляки чувствовали, как дрожит земля. Она билась в лихорадке, дрожала, будто жаловалась им, степным людям, как трудно переносить ей эти жестокие атомные удары. Впрочем, никто в Казахстане и не подозревал, что здесь создается самое страшное оружие, которое уже унесло сотни тысяч жизней в Японии.

31 мая 1947 года под грифом "Строго секретно (Особая папка)" состоялось заседание Специального комитета при Совете Министров СССР. В Протоколе появилась такая запись:

"1. О месте строительства Горной станции (объект № 905).

1. Принять представленное заместителями начальника Первого главного управления тт. Завенягиным и Александровым, начальником Горной станции т. Рожановичем и научным руководителем станции т. Садовским предложение об утверждении для строительства Горной станции площадки № 1 в р-не р. Иртыш в 170 км западнее г. Семипалатинска…"

Так началась одна из героических и трагических страниц на истории Казахстана.

Всего изучалось 6 площадок. Две находилось в Забайкалье, а четыре в Казахстане.

Вывод комиссии обозначен четко — площадка №1:

"Эта площадка совершенно пустынна, центр площадки диаметром 20 км окружен грядой холмов до 40 м и выше. Площадка имеет хорошие естественные грунтовые дороги и вполне обеспечены водой. На самой площадке имеется естественный аэродром, пригодный для эксплуатации транспортной авиации и средних бомбардировщиков. Для эксплуатации тяжелых бомбардировщиков возможно использование существующего аэродрома гражданского воздушного флота, удаленного от г. Семипалатинск на 6 км.

К недостаткам этой площадки относятся удаленность ее на 170 км от железной дороги и наличие в г. Семипалатинск китайского консульства, которое, по нашему мнению, должно быть оттуда удалено…"

Дорогу до полигона построили, консульство удалили.

Этот район Казахстана стал самым секретным местом в стране.

За всю его историю ни одному иноземному разведчику так и не удалось добраться сюда и взглянуть, что тут происходит.

Первый взрыв атомной бомбы — точной копии американской — состоялся 29 августа 1949 года.

Академик М. А. Садовский, научный руководитель Семипалатинского полигона так рассказывал об этом дне:

"Всякие контроли еще не начали свою деятельность, и я беспрепятственно добрался до центра поля, увидел блестящий стеклообразный слой сплавившегося грунта, сравнительно небольшую впадину на месте, где стояла башня с ядерным изделием, и что-то живое, не то скачущее, не то ползающее по этому стеклу. Приглядевшись, узнал в нем обгоревшего орла-беркута. Вспомнил о том, что и мне, наверное, не очень рекомендуется долго любоваться стеклянным грунтом. Едем обратно и вдруг видим еще одну машину с людьми, выезжающую из-за развалин. Оказалось, что сам Л. П. Берия со своими приближенными одним из первых, если не первый, сумел выбраться на место взрыва. Он крикнул мне, что я видел, и когда я сказал, что обгоревшего орла, то Берия и его команда долго хохотали, поговаривая: "Он видел орла!"… Я не исключаю также, что нам когда-нибудь придется рассматривать всю Землю как живое существо, устроенное, конечно, иначе, чем биологические существа, но, как говорится, не без оглядки на уже существующие образцы. Это уже фантазии, но позволю себе задать вопрос: "А не можем ли мы уподобить все мыслящее человечество аналогу мозга такого крупномасштабного существа, каким является наша Земля?" Ну, договорился…"

Иногда мне кажется, что жизнь на казахской земле не проходит бесследно — она обязательно оставляет в человеке стремление к познанию окружающего мира, к пониманию, что он устроен совсем иначе, чем нам представляется. В бескрайних степях, вольно или невольно, каждый становится немного философом, и создатели полигона №2 или точнее "Горной станции" почувствовали это. По крайней мере, все, кого мне довелось знать.

Через несколько лет Андрей Дмитриевич Сахаров тоже увидел орла. Слепого. Обожженного.

Свою книгу о создании ядерного оружия я хотел сначала назвать "Слепые орлы", н потом передумал: друзья-атомщики обиделись бы. Но один из них признался, что иногда литературные образы весьма точны…

Академик М. А. Садовский вспоминал:

"Было это летом 1958 года. Я только что вернулся с Семипалатинского ядерного полигона и сразу же был приглашен Игорем Васильевичем Курчатовым (его все звали Бородой) на очередное, как он выражался, "озадачивание" Как обычно, не теряя время на длительные объяснения, он сразу же объявил:

— Миша, ты едешь в Женеву на международное совещание экспертов. Будет обсуждаться возможность создания мировой контрольной сети для обнаружения тайно произведенных ядерных взрывов.

Я ему говорю, что ехать не могу по семейным обстоятельствам. И вдруг Курчатов обычно мягкий и приятный в обращении, буквально накинулся на меня:

— Ты что — до сих пор не понял, что за ужас и безумие это ядерное оружие!? Да это твой долг!

Мне стало стыдно, и я спросил:

— Когда ехать?…"

После термоядерного взрыва в 1955 году Курчатов сказал своему другу Александрову: "Ты не представляешь, Анатолиус, какое чудовище мы создали!… Теперь на каждом экземпляре наших изделий надо обязательно рисовать голубь мира".

С тех пор Курчатов никогда не ездил на испытания оружия…

Я знаю, что прежде чем принять решение о судьбе Семипалатинского полигона, Нурсултан Назарбаев изучил его историю, попытался детально разобраться в том, что происходит и на самом полигоне и вокруг него.

"Однако "орлы не ловят мух" — так прокомментировал происходящее вокруг ядерного полигона события Главный конструктор Федерального ядерного центра академик Борис Васильевич Литвинов. В "атомном мире" — это человек очень известный. Он принимал участие не только в создании современного ядерного оружия, но и был инициатором проведения промышленных ядерных взрывов. Вместе с Е. Н. Аврориным он создал и испытал серию сверхчистых зарядов, предназначенных для таких работ. Познакомившись с ними, коллеги из Лос-Аламоса признали, что нашим ученым удалось "осуществить неосуществимое", и будь это известно ранее, то американцы не выступали бы против такого рода проектов…

Впрочем, это уже другая история, а пока академик Литвинов начал диалог с Олжасом Сулейменовым, который возглавил движение "Невада — Семипалатинск". Финал в их споре вынужден был поставить Первый Президент Казахстана.

12 февраля 1989 года при подземном взрыве образовался "свищ" и часть газов вышла на поверхность. Впервые была "прорвана завеса секретности" и о случившемся стало известно в Семипалатинском обкоме партии. Однако руководство полигона никак не прореагировало на запрос местных властей.

"Этот выброс, мизерный по своей радиоактивной величине, дал огромный выброс эмоций, потому что по времени совпал с активизацией избирательной кампании в народные депутаты СССР, — считает академик Литвинов. — Секретарь Союза писателей Казахстана Олжас Сулейменов, весьма своеобразный и талантливый поэт, к творчеству которого я отношусь с большим уважением, использовал этот факт выброса в политических целях, что не делает, по-моему, чести никому, а тем более поэту. В своих выступлениях, касаясь деятельности полигона, он был, мягко говоря, и некорректен в цифрах, и несправедлив. К сожалению, недобросовестность, предвзятость и намеренное искажение фактов часто выдают за проявление гласности и смелости. Но домыслы и безответственность сделали свое дело. Разгорелись страсти. Местное население стало требовать объяснения таких фактов, как рождение неполноценных детей и высокой детской смертности, распространение самоубийства среди молодежи, увеличение психических заболеваний… На самом же деле это все связано с низким уровнем жизни коренного населения. Социальная сфера запущена до крайности. Медицинское обслуживание, мягко говоря, примитивно и не доходит до отдаленных населенных пунктов. Главная причина многих бед населения, живущего вокруг полигона, — это комплекс социально-экономических проблем, которые накапливались годами".

Конечно же, академик прав. Но все-таки есть один "нюанс", о котором он не упомянул. Столь катастрофическое положение в стране, и в Казахстане в частности, как раз было связано с тем, что огромные средства тратились на создание того самого ядерного оружия, которое испытывалось на здешнем полигоне. Все оправдывалось нуждами обороны страны, мол, надо держать паритет с Америкой. Но уже совсем скоро выяснилось, что ядерного оружия и расщепляющихся материалов накоплено столько, что можно несколько раз уничтожить все живое на планете. Однако эти данные станут известными через пару лет, а пока они скрыты тотальной секретностью.

Нурсултан Назарбаев рекомендует Олжасу Сулейменову избираться в народные депутаты СССР как раз в Семипалатинске. Свои голоса жители области отдают именно ему.

В Москве мы встречаемся с Олжасом.

Именно благодаря ему я впервые узнал вкус знаменитых яблок. Это было в начале 70-х, когда Олжас попал под шквал критики, мол, он "культивирует национализм". Обвинения, конечно же, были надуманными, но тем не менее "Комсомольской правде", где я тогда работал, пришлось вступить за поэта. Я послал в Алма-Ату своего молодого сотрудника Николая Боднарука. Он написал блестящую статью в защиту поэта, и злопыхатели поутихли. Вот тогда-то Олжас с оказией и прислал в редакцию ящик "апорта". Позже Боднарук стал очень известным журналистом, был одним из руководителей "Комсомольской правды", "Известий", потом главным ректором "Литературной газеты". И он всегда поддерживал Сулейменова в нелегкой его борьбе за чистоту казахстанской земли.

— Можно нас обвинять во всех смертных грехах, — сказал при встрече Олжас, — но в основе все-таки секретность, которая царит на полигоне и полное недоверие к людям, которые живут вокруг. Плюс к этому неуважение традиций нашего народа. Да, у нас общие цели с коллегами из Америки, которые выступают за прекращение ядерных испытаний в Неваде. Мы требуем, чтобы прошло комплексное изучение экологической, санитарной и медицинской обстановки вокруг полигона. В этом нас поддерживает и Нурсултан Назарбаев, который внимательно, как мне кажется, изучает ситуацию с Семипалатинским полигоном. Атомное ведомства и военные считают себя хозяевами в Республике, а это неправильно…

В словах Олжаса слышалась народная боль, и что самое главное — стремление сразиться с той несправедливостью, что творилась у него на Родине. Это чувство я замечал у всех казахов, с которыми доводилось встречаться и вокруг полигона, и на космодроме, где я бывал часто. Создавалось впечатление, будто их жизнь проходила далеко в стороне от современной, и от этого мне становилось как-то не по себе.

Иногда кажется, что поэты делятся с нами собственной страстью и болью, но на самом деле это не так: просто их чувства рождаются в народной душе, а потому сразу же становятся нашими. Не случайно же, считается, что если у народа есть поэты, то он бессмертен!

Казахом повезло, что у них был Абай (он из тех мест, где находится Семипалатинский полигон), и есть Олжас Сулейменов, который заставил задуматься о том, нужен ли Казахстану атомный монстр.

Пока только задуматься…

Вмешиваться в ситуацию вокруг полигона Назарбаев пока не мог. Все решалось в Москве.

Пройдет совсем немного времени и вся тяжесть решения о судьбе полигона и других ядерных объектов (оказалось, что их великое множество!) ляжет на него.

Приближалась эпоха перемен, ее дыхание чувствовалось на съезде народных депутатов, в беспомощности центральной власти, в колебаниях Горбачева, в атаках на него Ельцина и в той ожесточенной борьбе, что развернулась в Кремле и вокруг него.

Читайте все статьи из рубрики "Чаепития в Академии"