Скотт Квилти возвращается в свой офис после встречи с клиентом. При каждом шаге его нога поскрипывает — вместо нее титановый протез. Вместо правой руки у Скотта также протез. Бывший командир взвода пехоты наступил в Иране в 2006 году на самодельную мину, но смог найти себя в мирной жизни — сейчас он работает в дизайнерской фирме в Вашингтоне.
"Умение быстро выскочить из вертолета и захватить дом с террористами не пригодится, когда ты работаешь в дизайнерской фирме и занимаешься развитием бизнеса, — говорит Скотт. — Им не нужны люди, которые вышибают двери".
Сегодняшние ветераны боевых действий сильно отличаются от своих предшественников. Во время Второй мировой войны каждый десятый американец был призван на фронт, сегодня же служит всего один процент — около 2,4 миллиона мужчин и женщин. Однако, несмотря на сравнительную малочисленность армии ветеранов, восемь из десяти говорят, что их проблем никто не понимает. Это и психологические травмы, и высокий процент разводов, и потеря жилья, и хроническая безработица.
В 2011 году безработными оказались 12,1 процента ветеранов иракской и афганской войн по сравнению с 8,7 процента мирного населения. Полученные военнослужащими навыки оказались не плюсами, а минусами для их потенциальных работодателей. Босс Скотта, глава компании Fathom Дрю Митчелл, стал исключением: он прикинул, какой опыт Скотт имеет в планировании миссий и какой стрессоустойчивостью он обладает — и решил, что эти качества сыграют его компании на руку.
Потеряв руку и ногу, Скотт понял, что с мечтами о карьере в армии можно распрощаться. На восстановление у него ушло полтора года. Врачи военного медцентра его явно не поняли, когда он начал искать работу, учиться кататься на велосипеде со своим новым протезом и сплавляться на каяках с другими ранеными ветеранами. Параллельно Скотт начал трехмесячную стажировку по программе Федерального агентства по международному развитию, сделав первый шаг к нормальной жизни.
Чтобы подготовиться к работе, Скотт методично обхаживал магазины одежды — на свадьбы друзей он брал костюмы напрокат, на остальные же мероприятия приходил в военной форме: "Мне нужно было понять, как одеваться, чтобы выглядеть, как все", — объясняет он.
В своем новом костюме, под которым были спрятаны протезы, Скотт действительно выглядел, как среднестатистический работающий американец, но думать, как они, он не мог. Простая поездка в метро могла вогнать его в холодный пот, когда он начинал думать, что с ним могло случиться в Ираке. "Тебя не оставляет чувство, что у всех есть цель, место, куда пойти, дело, которым заняться — а у тебя нет", — говорит Скотт. Тем не менее, ему удалось справиться со своими тревогами, и сегодня Скотт помогает другим ветеранам. Он учит их писать резюме, правильно вести себя на собеседовании и адекватно реагировать на нестандартные ситуации.
"Он повлиял на меня больше, чем кто-либо другой", — говорит о Скотте Натан Флетчер. Натан уже второй год учится в Keuka College, а до этого служил под началом Куилти. Он был рядом, когда тот наступил на самодельную бомбу. Во время реабилитации парни много общались и стали друзьями. Скотт не раз спрашивал Натана, что он планирует делать после армии — он действительно хотел это знать.
Натан еще до призыва поступил колледж, но, отучившись один семестр, забросил учебу и пошел работать в ресторан. Сейчас же он чувствовал, что готов продолжать обучение. Скотт посоветовал ему начать прямо сейчас, не дожидаясь окончания войны, и 27-летний Флетчер в итоге стал студентом.
Учителям и однокурсникам он поначалу не говорил, что воюет: "Я вписался в эту среду так же, как когда проходил начальную военную подготовку. Я сижу, наблюдаю за всем и радуюсь тому, что меня ждет". Боевой опыт, считает Скотт, сделал Натана более зрелым по сравнению с однокурсниками: "Он понимает, что такое по-настоящему плохой день, и это вовсе не связано с большим объемом домашней работы".
Одним из лучших друзей Флетчера в Ираке стал Даниэль Дьюфилд. Даниэль так же, как и Скотт, мечтал о карьере в армии, но в какой-то момент его настрой изменился. Флетчер заметил, что его друг словно растворяется в какой-то дымке. Дьюфилд стал мало спать, а вскоре подсел на болеутоляющие препараты и антидепрессанты. Семья Даниэля считала, что он страдает от посттравматического стрессового расстройства и, возможно, черепно-мозговой травмы. Флетчер понял это слишком поздно. "Прежде чем я осознал это, он уже превратился в зомби", — говорит он. Натан пытался достучаться до Даниэля, но ни ему, ни другим приятелям Дьюфилда это не удавалось.
В 2009 году после увольнения Даниэль вернулся в дом родителей. Работу он не искал — жил на пособие по инвалидности и периодически встречался с психиатром, постоянно пропуская консультации. Парень стал замкнутым и нелюдимым — когда к его матери в гости приезжал ее родной брат Фред, Даниэль даже не выходил из комнаты, чтобы поздороваться с дядей.
В ноябре 2010 года мать Даниэля в панике позвонила Фреду: ее сын, вооружившись пистолетом, угрожал убить всех вокруг, а потом и себя. Приехавшую на место полицию Фред убедил отпустить племянника под его ответственность и отвез его в больницу. Даниэль пробыл там сутки, а через три дня покончил с собой, приняв огромную дозу метадона.
Скотта все еще грызет чувство вины — он корит себя за то, что не сумел помочь Даниэлю встать на правильный путь. Ведь успех самого Скотта стал результатом стечения множества счастливых случайностей. У Даниэля тоже были шансы, но их попросту не хватило. И таких, как он, много: по статистике, в 2009 году пытались покончить с собой 1868 ветеранов Ирака и Афганистана.
Самое главное, что Скотт может предложить своим сослуживцам — это надежда. "Мы прошли через слишком многое и мы слишком далеко уехали от войны, чтобы спокойно смотреть, как наши братья по оружию покидают этот мир по собственной воле. Если тебе нужна помощь, если нужно с кем-то поговорить, если ты думаешь, что тебя никто не понимает — знай: мы все здесь ради тебя", — регулярно повторяет он своим однополчанам.
Читайте также:
